Про скотоложство и надругательства

[maiorova]

Сочетание этих трёх санкций поддерживает число измен у гусиев на достаточно низком уровне. Женщины неподдельно боятся сверхъестественных кар, а мужчины – до известного предела – мести духов, а того сильнее – огласки и наказания старейшин. В устойчивой системе левиратных браков вдовы ограничены тем же количеством правил и традиций, что и замужние, хотя вдова, оставшаяся в пренебрежении со стороны родственников умершего мужа, может проявлять сексуальную распущенность, пока кто-то из мужчин не решит сожительствовать с нею регулярно. Даже те женщины, мужья которых находятся на отхожих промыслах, обычно блюдут супружескую верность, чему способствует и регулярное возвращение мужей на побывку, после которой женщины чаще всего остаются беременными. Сообщается о случаях, когда жены, которых в отсутствие мужей домогались мужчины клана, громко обвиняли несостоявшихся прелюбодеев в покушении на убийство их мужей посредством амасангии. В общем, для среднего юноши-гусия шансы вступить в сексуальные отношения с замужней женщиной весьма и весьма невелики.

Но для холостого мужчины-гусия есть ещё одна категория сексуальных партнерш – незамужние девушки его клана и местной общины. Несмотря на традиционный запрет, желание вступить с ними в сексуальный контакт у юношей настолько велико, что нашло своё отражение в особом обычае огочабера, «брать украдкой» (Mayer 1953:31). В период инициационного заточения девушки старшие подруги ночуют с ней в доме её матери. Среди неженатой молодёжи мужского пола принято в такую ночь прокрадываться под кров девушки и пытаться заняться сексом с нею и с её подругами. Юноши надеются, что девушки из стыдливости притворятся спящими и можно будет совершить совокупление без помех. Некоторые девушки действительно уступают, но гораздо чаще юношам дают возмущённый отпор замужние женщины, которые ночуют в этом доме, или кто-то из девушек. Они швыряются в юношей вещами и стараются выставить их вон. В наши дни, как рассказывают, многие девочки и девушки ложатся спать, только завязав подолы юбок узлом, с тем чтобы предотвратить изнасилование. Зачастую юноши, даже преуспевшие в уговорах, от возбуждения и страха эякулируют преждевременно. Поскольку «взятие украдкой» происходит под покровом ночи, случается, что близкие родственники, даже родные брат и сестра вступают в сексуальные отношения (Mayer 1953:31), хотя некоторые информанты отрицают такую возможность. Связям по обычаю огочабера даже потворствуют, но лишь в период инициации девочек, когда беременность не может наступить. Инициация длится не более двух месяцев, во всех общинах её стараются провести ближе к концу года, благодаря чему практика огочабера имеет значительные временные ограничения и становится только временной отдушиной для сексуальных желаний молодёжи мужского пола.

В другое время года подростки, родственные по клану и даже из одного поселения, всё-таки вступают в сексуальные связи. Не всегда это было легко осуществимо. В прошлом молодые мужчины поселялись в пастушьих хижинах эбисараали, вдали от родного дома, и время их поглощалось без остатка пастьбой и охраной собственного скота и похищением чужого. Женщинам запрещалось даже заходить на территорию пастушьих хижин. Эта сегрегация была барьером на пути половых контактов между юношами и девушками одного поселения. Пастушьи хижины были запрещены правительственным декретом в 1912 году, и юноши вернулись по домам, получив гораздо больше возможностей заводить сексуальные связи с девушками из родных поселений. Теперешние юноши 14-17 лет имеют сексуальную близость с девушками 12-15 лет, следуя различным паттернам добрачного обольщения, которые я опишу в следующей главе. С возрастом они, как бы то ни было, всё сильнее боятся оплодотворить девушку, вступить с которой в брак не представляется возможным. Тайная связь с родственницей по клану не имеет для общины особого значения, однако стоит ей выйти на чистую воду, как оба её участника, и юноша, и девушка, получат немало позора. Беременность обеспечивает общественное внимание к кровосмесительной связи и в любом случае вызывает наказание.

Был, например, случай, когда молодая девушка забеременела от своего «отца по клану» и призналась в этом во время родов. Столько упрёков и критики вынес этот человек от общины, что перестал вообще ходить в гости, даже в те дома, где был завсегдатаем. В конце концов, ему пришлось признаться в своём прегрешении публично и принести извинения (огосонсорана) старейшинам. Учитывая, какая судьба постигает любого незадачливого нарушителя запретов на кровосмешение, не удивительно, что юноши с восемнадцати лет стараются найти сексуальную партнёршу за пределами селения и клана.

Прежде чем перейти к добрачной сексуальной жизни за пределами клана, нельзя не упомянуть три других метода реализации мужского сексуального влечения, а именно мастурбацию, гомосексуальность и скотоложство. За мастурбацию сурово наказывают родители, и, по некоторым сведениям, ею занимаются только те мальчики-гусии, которые получают образование в интернатах, обучившись самоудовлетворению у сверстников из других народностей. Гомосексуальность в среде мужчин-гусиев воспринимается как нечто едва ли вообразимое. Никто не может даже вспомнить привести примеры гомосексуального поведения. Если оно и практикуется, то чрезвычайно редко и без какой-либо социальной поддержки. С другой стороны, скотоложство знакомо гусиям- мужчинам. Трудно оценить частоту его встречаемости, но практически каждый опрошенный гусий знал об эпизодах скотоложства в соседних поселениях. И одно дело о скотоложстве рассматривалось в колониальном суде. Если застают с козой или коровой мальчика младше шестнадцати лет, его наказывают мягко; считается, что таким способом он всего лишь проверял свою потенцию, причём сделал это максимально щадящим способом. Животное считается нечистым. Его умерщвляют либо продают другому народу, луо или кипсиги. Если животное принадлежало не отцу мальчика-скотоложца, его необходимо возместить. Отец и иногда другие старшие предостерегают мальчиков против этого занятия, и тем не менее, вполне вероятно, что скотоложством занимаются тайком очень многие дети, которых просто ни разу не поймали на месте преступления. Однако, если мальчика старше шестнадцати лет застанут во время совокупления с животным, это воспринимается куда серьёзнее: на том же уровне, что и кровосмешение в нуклеарной семье или психическое заболевание. Объясняется это обычно так: в юношу или мужчину вселились духи предков и заставили его совершить половой акт с животным, чтобы отомстить за определённую ошибку в совершении ритуала, например, за пропущенную погребальную жертву. Скотоложца отводят к прорицателю (омосогори), который обычно предписывает принести жертву. Но, несмотря на формальное объяснение скотоложства воздействием сверхъестественных сил, виновник, как и любой, за кем знают сексуальные правонарушения, становится жертвой недоброжелательной молвы. Кроме того, к этой каре добавляется необходимость возместить хозяевам осквернённую корову, а коровы ценны и дороги. Поэтому юноша, единожды попавшийся на скотоложстве, вряд ли повторит его снова, разве что успел развить стойкое предпочтение животных как сексуальных объектов.

Факты, представленные в этой главе, дают возможность заключить, что сексуальная активность гусийской молодёжи внутри их поседения и даже в других поселениях того же клана сурово ограничена. Замужние женщины находятся под запретом вследствие обычая супружеской верности; девушки доступны именно в тот момент, когда юноша не уверен в своей мужской силе, однако с возрастом он отходит от них всё дальше, страшась последствий инцеста. В ранней юности ему также доступен домашний скот, но в качестве постоянных партнёров животные под запретом. Все эти внутриклановые ограничения усилены моральными санкциями и взысканиями со стороны закона, которые клан как расширенная система родства и поселения, составляющие клан, как меньшие семейные группы используют, чтобы поддерживать и сохранять нормы групповой лояльности.