![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
maiorova- Женя... А как ты считаешь, когда люди поют?
- Поют?
- Когда?
- На демонстрациях.
- Так... А еще?
- В опере поют.
- Когда выпьют, поют.
- Балда! Знаешь, когда люди поют?
- Когда нет слуха и голоса?
- Нет.
- Когда они счастливы.
- Правильно.
Пересматривая "С лёгким паром", трудно не задаться вопросом, почему же эти анекдотические персонажи, несмотря на свою нелепость и пошлость, всё-таки располагают к себе. Чем берут? Когда наиболее привлекательны? Когда дерутся, препираются, кретински признаются в любви, бродят с неприкаянным видом? Да нет, конечно. Когда говорят не от себя, а чужими словами. А именно - когда поют.
Особенно это заметно в случае Лукашина. То, что он произносит от себя, в лучшем случае глупо и неуместно, в худшем же случае - глупо, неуместно и чудовищно грубо. Зато каким одухотворённым, не побоюсь такого слова, просветлённым становится лицо доктора, как только он берёт гитару!
Этот тип только что скакал в трусах и выкрикивал "выметайтесь отсюда!", а с каким благоговением смотрит на него Надя. Вот что никитинский вокал животворящий делает. Уж на что не люблю Евтушенко в целом и стихотворение "Со мною вот что происходит" в частности, а как оно, положенное на музыку блистательным Таривердиевым, задаёт тон всей первой части: заслушаться можно. Авторская позиция эгоцентричная, мелкая, и мещанством попахивает ожидание лирического героя: "О, кто-нибудь, приди, нарушь/ чужих людей соединённость/ и разобщённость близких душ!" Как будто бы вправду явится некий Спиридон-перевёртыш, волшебник в голубом вертолёте, и, как бесплатное эскимо, подарит идеально подходящую женщину. А неидеально подходящую заберёт на Кудыкину гору. Конечно, лестно себя потешить мечтанием, что ты "украден" у хорошей тётеньки и она в отместку за потерянное счастье "крадёт" кавалеров у своих товарок. Но сколько здесь инфантилизма. Какой горечью он отзовётся, когда близкая душа с течением времени, с общим бытом, общими проблемами обернётся чужим человеком. Однако со своей сценарной задачей романс справляется:
а) настраивает аудиторию на лирический лад;
б) представляет мятущегося Гамлета-Лукашина как главного героя, о котором (не обольщайтесь, дамы, вы - функции) речь в фильме и пойдёт.
Собственно, о том же ожидании "кого-нибудь, кто придёт и нарушит", только уже в отчётливом женском облике, запоёт и сам Женя уже от своего лица - обращаясь к Гале, невесте и с каждым аккордом понимая всё яснее и обиднее, что она не та снегурочка в белом, которая "как будущность, войдёт". Будь Галя более элитарной, более образованной, она поняла бы намёк, бессознательно данный женихом - стихотворение Пастернака посвящено его второй жене, Зинаиде Нейгауз. Оба они ради нового брака разрушили свои прежние семьи. Но увы - Галя не выдержала экзамен. Она даже не знает, что это Пастернак. И уж тем более не вспомнит строчки, опущенные Женей из понятных соображений конспирации:
И опять кольнут доныне
Неотпущенной виной,
И окно по крестовине
Сдавит голод дровяной.
Грозное, смутно тревожащее четверостишие. Неотпущенная вина нелюбви к Гале и метафорический голод по другим, настоящим отношениям - лейтмотивы дальнейших поступков Лукашина, о которых он предпочитает умолчать. Но мы-то знаем! Мы-то эти стихи читали, учили наизусть! И из самого умолчания догадываемся, что Евгений Михайлович не так прост и мил, каким хочет показаться. Есть у него кое-что на совести. Позволю себе предположить, вина так и останется неотпущенной. По крайней мере, Галя не простит жениху. Не отсутствия чувств не простит (у неё у самой-то много ли тех чувств?), а унижения. Она приняла бы трагедию, поняла бы драму - но не водевиль. Водевиль унизителен.
Трюк с опущенными строками повторится и с Надей, когда она исполнит под гитару свою "визитную карточку": романс на стихи Ахмадулиной "По улице моей". Это стихотворение многие девушки и юноши переписывали в свои дневнички-откровеннички, оно было на слуху, оно до сих пор на слуху. Аксёнов не зря назвал свой роман о шестидесятых словами из этого печального стихотворения: "Таинственная страсть". Вы помните - страсть к чему?
Запущены моих друзей дела,
нет в их домах ни музыки, ни пенья,
и лишь, как прежде, девочки Дега
голубенькие оправляют перья.
Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх
вас, беззащитных, среди этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
друзья мои, туманит ваши очи.
и далее, через куплет:
Так призови меня и награди!
Твой баловень, обласканный тобою,
утешусь, прислонясь к твоей груди,
умоюсь твоей стужей голубою.
Странно, почему выбросили отрывок о стуже голубой. Он был бы в зимнем, новогоднем фильме более уместен, чем поиски листвы в лесу. Технически песня должна дать зрителю понять: баснословно богатая и профессионально преуспевающая красавица в новой квартире с завидным Ипполитом у ног - ужасть как страдает без такой замечательной пары, как московский хирург в розовых трусиках. Удалось зарифмовать декларируемую проблему Жени "ко мне мой старый друг не ходит, я одинок в толпе" и декларируемую проблему Нади "мои друзья уходят, я одинока абсолютно". Но их скрытые психологические проблемы, символизируемые опущенными отрывками, диаметрально противоположны. Женю томит неотпущенная вина. Наде впору самой выступить как обвинительнице, она пережила предательство, и не одно. Она ранена и страдает. Он ранил и страдает. Постфактум интеллектуализируя:
- Я хирург. Мне часто приходится делать людям больно, чтобы потом они чувствовали себя хорошо.
- А вы жалеете своих больных?
- Очень.
- Я себя тоже часто жалею. Вот приду домой вечером, сяду в кресло, закурю и начинаю себя жалеть.
Итак герои и героиня исполнили по серенаде своим нелюбимым. Дословно повторился и вопрос:
- Чьи это стихи?
- Ахмадулиной, - отвечает Надя с еле уловимой тенью насмешки. Ипполит, притворившись, что не заметил, достоинством кивает: о, Ахмадулина. Известная фамилия. Славная. Будущая супруга сможет поддержать беседу на самом высоком уровне, где надо, и Ахмадулиной угостит. Элитарную я себе подругу жизни выбрал. А задуматься над тем, из каких соображений, с каким посылом Надежда поёт об одиночестве в присутствии "типа любимого типа человека" - похоже, не хватает духу. Потому что посыл - как минимум к едрене фене.
В первой части авторская песня выступает в социальной функции "опознай своих", пароля, на который, в лучших традициях комедии, не следует отзыва. Персонажи подают некий масонский знак, скорее даже предлагают шифр, где в речи и в умолчаниях зашифрованы их душевные движения. Но как Женя со своим Пастернаком, так и Надя с Ахмадулиной остались неуслышанными, неопознанными. Хотя намекали весьма прозрачно. Настало время песне под гитару проявить себя в более привычном амплуа - объединять друзей у костра, а за неимением такового - у накрытого стола.
Сатирический талант Рязанова развернулся в этой сцене полно и вольготно. Казалось бы, идиллия - три подруги весело поют на празднике. И ни Валя, ни Таня не замечают (а может быть, предпочитают не замечать), что у Нади глаза наплаканы, что она шмыгает носом, что Ипполит орёт благим матом: "Я не Ипполит!" Новый год. Надо петь под гитару и веселиться. Надо показать этому долго запрягающему Ипполиту, какая Надюха талантливая, чтобы уж наконец-то её сбагрить замуж и обезопасить от этих прекрасных глаз своих мужей. Недаром "мужика" оставили в мороз под дверью, потому что "его потом не выставишь".
- Да, мужика выставить трудно, - соглашается товарищ Шевелева, учительница с доски почёта.
Первый пароль оказывается комом.
- Такого я еще не слышал, - саркастически восклицает Женя, имея в виду то ли разнобой в исполнении, то ли ехидный смысл песенки. "С кем распрощалась я, вас не касается," - поёт Надя подругам, которые и пришли-то коснуться, поздравить - а оказались там и тогда, когда поздравлять не с чем. Но сегодня Новый год, праздновать должно, а то завтра вся школа будет "говорить, что я встречаю Новый год с каким-то проходимцем". Пока ещё Надя и Женя остаются друг для друга проходимцем и мегерой.
Продолжение следует.
- Поют?
- Когда?
- На демонстрациях.
- Так... А еще?
- В опере поют.
- Когда выпьют, поют.
- Балда! Знаешь, когда люди поют?
- Когда нет слуха и голоса?
- Нет.
- Когда они счастливы.
- Правильно.
Пересматривая "С лёгким паром", трудно не задаться вопросом, почему же эти анекдотические персонажи, несмотря на свою нелепость и пошлость, всё-таки располагают к себе. Чем берут? Когда наиболее привлекательны? Когда дерутся, препираются, кретински признаются в любви, бродят с неприкаянным видом? Да нет, конечно. Когда говорят не от себя, а чужими словами. А именно - когда поют.
Особенно это заметно в случае Лукашина. То, что он произносит от себя, в лучшем случае глупо и неуместно, в худшем же случае - глупо, неуместно и чудовищно грубо. Зато каким одухотворённым, не побоюсь такого слова, просветлённым становится лицо доктора, как только он берёт гитару!
Этот тип только что скакал в трусах и выкрикивал "выметайтесь отсюда!", а с каким благоговением смотрит на него Надя. Вот что никитинский вокал животворящий делает. Уж на что не люблю Евтушенко в целом и стихотворение "Со мною вот что происходит" в частности, а как оно, положенное на музыку блистательным Таривердиевым, задаёт тон всей первой части: заслушаться можно. Авторская позиция эгоцентричная, мелкая, и мещанством попахивает ожидание лирического героя: "О, кто-нибудь, приди, нарушь/ чужих людей соединённость/ и разобщённость близких душ!" Как будто бы вправду явится некий Спиридон-перевёртыш, волшебник в голубом вертолёте, и, как бесплатное эскимо, подарит идеально подходящую женщину. А неидеально подходящую заберёт на Кудыкину гору. Конечно, лестно себя потешить мечтанием, что ты "украден" у хорошей тётеньки и она в отместку за потерянное счастье "крадёт" кавалеров у своих товарок. Но сколько здесь инфантилизма. Какой горечью он отзовётся, когда близкая душа с течением времени, с общим бытом, общими проблемами обернётся чужим человеком. Однако со своей сценарной задачей романс справляется:
а) настраивает аудиторию на лирический лад;
б) представляет мятущегося Гамлета-Лукашина как главного героя, о котором (не обольщайтесь, дамы, вы - функции) речь в фильме и пойдёт.
Собственно, о том же ожидании "кого-нибудь, кто придёт и нарушит", только уже в отчётливом женском облике, запоёт и сам Женя уже от своего лица - обращаясь к Гале, невесте и с каждым аккордом понимая всё яснее и обиднее, что она не та снегурочка в белом, которая "как будущность, войдёт". Будь Галя более элитарной, более образованной, она поняла бы намёк, бессознательно данный женихом - стихотворение Пастернака посвящено его второй жене, Зинаиде Нейгауз. Оба они ради нового брака разрушили свои прежние семьи. Но увы - Галя не выдержала экзамен. Она даже не знает, что это Пастернак. И уж тем более не вспомнит строчки, опущенные Женей из понятных соображений конспирации:
И опять кольнут доныне
Неотпущенной виной,
И окно по крестовине
Сдавит голод дровяной.
Грозное, смутно тревожащее четверостишие. Неотпущенная вина нелюбви к Гале и метафорический голод по другим, настоящим отношениям - лейтмотивы дальнейших поступков Лукашина, о которых он предпочитает умолчать. Но мы-то знаем! Мы-то эти стихи читали, учили наизусть! И из самого умолчания догадываемся, что Евгений Михайлович не так прост и мил, каким хочет показаться. Есть у него кое-что на совести. Позволю себе предположить, вина так и останется неотпущенной. По крайней мере, Галя не простит жениху. Не отсутствия чувств не простит (у неё у самой-то много ли тех чувств?), а унижения. Она приняла бы трагедию, поняла бы драму - но не водевиль. Водевиль унизителен.
Трюк с опущенными строками повторится и с Надей, когда она исполнит под гитару свою "визитную карточку": романс на стихи Ахмадулиной "По улице моей". Это стихотворение многие девушки и юноши переписывали в свои дневнички-откровеннички, оно было на слуху, оно до сих пор на слуху. Аксёнов не зря назвал свой роман о шестидесятых словами из этого печального стихотворения: "Таинственная страсть". Вы помните - страсть к чему?
Запущены моих друзей дела,
нет в их домах ни музыки, ни пенья,
и лишь, как прежде, девочки Дега
голубенькие оправляют перья.
Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх
вас, беззащитных, среди этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
друзья мои, туманит ваши очи.
и далее, через куплет:
Так призови меня и награди!
Твой баловень, обласканный тобою,
утешусь, прислонясь к твоей груди,
умоюсь твоей стужей голубою.
Странно, почему выбросили отрывок о стуже голубой. Он был бы в зимнем, новогоднем фильме более уместен, чем поиски листвы в лесу. Технически песня должна дать зрителю понять: баснословно богатая и профессионально преуспевающая красавица в новой квартире с завидным Ипполитом у ног - ужасть как страдает без такой замечательной пары, как московский хирург в розовых трусиках. Удалось зарифмовать декларируемую проблему Жени "ко мне мой старый друг не ходит, я одинок в толпе" и декларируемую проблему Нади "мои друзья уходят, я одинока абсолютно". Но их скрытые психологические проблемы, символизируемые опущенными отрывками, диаметрально противоположны. Женю томит неотпущенная вина. Наде впору самой выступить как обвинительнице, она пережила предательство, и не одно. Она ранена и страдает. Он ранил и страдает. Постфактум интеллектуализируя:
- Я хирург. Мне часто приходится делать людям больно, чтобы потом они чувствовали себя хорошо.
- А вы жалеете своих больных?
- Очень.
- Я себя тоже часто жалею. Вот приду домой вечером, сяду в кресло, закурю и начинаю себя жалеть.
Итак герои и героиня исполнили по серенаде своим нелюбимым. Дословно повторился и вопрос:
- Чьи это стихи?
- Ахмадулиной, - отвечает Надя с еле уловимой тенью насмешки. Ипполит, притворившись, что не заметил, достоинством кивает: о, Ахмадулина. Известная фамилия. Славная. Будущая супруга сможет поддержать беседу на самом высоком уровне, где надо, и Ахмадулиной угостит. Элитарную я себе подругу жизни выбрал. А задуматься над тем, из каких соображений, с каким посылом Надежда поёт об одиночестве в присутствии "типа любимого типа человека" - похоже, не хватает духу. Потому что посыл - как минимум к едрене фене.
В первой части авторская песня выступает в социальной функции "опознай своих", пароля, на который, в лучших традициях комедии, не следует отзыва. Персонажи подают некий масонский знак, скорее даже предлагают шифр, где в речи и в умолчаниях зашифрованы их душевные движения. Но как Женя со своим Пастернаком, так и Надя с Ахмадулиной остались неуслышанными, неопознанными. Хотя намекали весьма прозрачно. Настало время песне под гитару проявить себя в более привычном амплуа - объединять друзей у костра, а за неимением такового - у накрытого стола.
Сатирический талант Рязанова развернулся в этой сцене полно и вольготно. Казалось бы, идиллия - три подруги весело поют на празднике. И ни Валя, ни Таня не замечают (а может быть, предпочитают не замечать), что у Нади глаза наплаканы, что она шмыгает носом, что Ипполит орёт благим матом: "Я не Ипполит!" Новый год. Надо петь под гитару и веселиться. Надо показать этому долго запрягающему Ипполиту, какая Надюха талантливая, чтобы уж наконец-то её сбагрить замуж и обезопасить от этих прекрасных глаз своих мужей. Недаром "мужика" оставили в мороз под дверью, потому что "его потом не выставишь".
- Да, мужика выставить трудно, - соглашается товарищ Шевелева, учительница с доски почёта.
Первый пароль оказывается комом.
- Такого я еще не слышал, - саркастически восклицает Женя, имея в виду то ли разнобой в исполнении, то ли ехидный смысл песенки. "С кем распрощалась я, вас не касается," - поёт Надя подругам, которые и пришли-то коснуться, поздравить - а оказались там и тогда, когда поздравлять не с чем. Но сегодня Новый год, праздновать должно, а то завтра вся школа будет "говорить, что я встречаю Новый год с каким-то проходимцем". Пока ещё Надя и Женя остаются друг для друга проходимцем и мегерой.
Продолжение следует.