![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
maiorovaТри года назад я возвращалась с генеральной репетиции. Настроение было хуже некуда, выступление не клеилось, да и погодка подбавляла пессимизма. Стоял классический петербургский ноябрь, противно моросило, ветер дул северный, шквалистый. В сапогах клокотала вода. Нашарив ключи в сумке, я открыла дверь парадного, радуясь, что долгий день наконец-то закончился, и вдруг...
Мне под ноги выскочил огромный мохнатый шар и, блаженно урча, уткнулся в ноги. Когда богатый мех коснулся моих пресловутых сапог, сырых и испачканных, я почувствовала то же, что усталый пилигрим, которому хозяйка замка в исступлённом покаянии отирает ноги своими волосами. Короче, я почувствовала, что это надо немедленно пресечь. Что за идиоты выпускают домашнего кота в такую бурю? Добрый хозяин собаку на улицу не выгонит. Сейчас возьму котика, позвоню им по домофону и буду ругаться. Может быть, даже по-матерному. Пусть спускаются и забирают своего Мурзика. Или Ваську. Или кто у них там. Как раз навстречу выходила наша нижняя соседка.
- Добрый вечер, - вежливо поздоровалась я, - Вы не скажете, чей это кот у нас околачивается?
- А ничей.
- Не может быть! - Я прямо опешила. - Такой ухоженный, чистенький, пушистенький... - Кот, мурлыча, тёрся о мои колени. - Такой ласковый, и вдруг ничей!
- Ничей. Вчера по подъезду болтался, сегодня по подъезду болтается. Так жалко бедненького, сил нет...
Я поднялась в квартиру, повесила сумку с костюмом, взяла из холодильника шпикачки и твёрдым шагом пошла вниз. Мама была против любых животных в квартире, включая рыбок, но решение моё созрело в секунду.
- Кс-кс-кс! - звала я, сбегая по лестнице.
- Кс-кс-кс! - пела моя душа.
Снизу грубым басом взлаял соседский пёс, заругался сосед:
- Ч-чёртова кошка, развели тут...
В парадном никого не было. Я вышла на тёмный двор и, чуть не плача, стала звать:
- Котик, котик! Кс-кс-кс!
Котик точно испарился. Ни следа. Я стояла посреди двора с бесполезной шпикачкой в руках, и такая тоска меня взяла! Плюнуть и умереть в ту же минуту.
- Котичек!...
И с громким мурлыканьем кот вынырнул из-под скамейки. Он бежал ко мне и мурлыкал, и нёс хвост вопросительным знаком. А потом увидел шпикачку, и вопросительный знак превратился в восклицательный.
В лифте я прижимала к себе тёплого, пушистого зверя и внушала шёпотом:
- Главное, сразу к маме подкатись. Сразу к маме. Она обязательно поймёт, обязательно.
Кот внимал. Его маленькое сердце колотилось.
И что бы вы думали, как только я впустила своего найдёныша, он деловито огляделся, подошёл к маме, рассерженно и растерянно смотревшей на меня, и лёг на спинку, подставив - ну почешите меня, почешите! - шелковистое персиковое брюшко. Мама наклонилась, пощекотала это доверчивое пузико и сказала:
- А ты не кошка? Ты мне котят не накотишь?
- Нет, - ответила я, - Он котик.
Мама вздохнула:
- Ну, всё. Он втёрся в доверие.
Кот проспал сутки. На семейном совете его нарекли Фениксом, постановили, что ему год, и днём рождения его решили считать день обретения: семнадцатое ноября. Таким образом, сегодня Фенюхе исполнилось четыре года.
Мне под ноги выскочил огромный мохнатый шар и, блаженно урча, уткнулся в ноги. Когда богатый мех коснулся моих пресловутых сапог, сырых и испачканных, я почувствовала то же, что усталый пилигрим, которому хозяйка замка в исступлённом покаянии отирает ноги своими волосами. Короче, я почувствовала, что это надо немедленно пресечь. Что за идиоты выпускают домашнего кота в такую бурю? Добрый хозяин собаку на улицу не выгонит. Сейчас возьму котика, позвоню им по домофону и буду ругаться. Может быть, даже по-матерному. Пусть спускаются и забирают своего Мурзика. Или Ваську. Или кто у них там. Как раз навстречу выходила наша нижняя соседка.
- Добрый вечер, - вежливо поздоровалась я, - Вы не скажете, чей это кот у нас околачивается?
- А ничей.
- Не может быть! - Я прямо опешила. - Такой ухоженный, чистенький, пушистенький... - Кот, мурлыча, тёрся о мои колени. - Такой ласковый, и вдруг ничей!
- Ничей. Вчера по подъезду болтался, сегодня по подъезду болтается. Так жалко бедненького, сил нет...
Я поднялась в квартиру, повесила сумку с костюмом, взяла из холодильника шпикачки и твёрдым шагом пошла вниз. Мама была против любых животных в квартире, включая рыбок, но решение моё созрело в секунду.
- Кс-кс-кс! - звала я, сбегая по лестнице.
- Кс-кс-кс! - пела моя душа.
Снизу грубым басом взлаял соседский пёс, заругался сосед:
- Ч-чёртова кошка, развели тут...
В парадном никого не было. Я вышла на тёмный двор и, чуть не плача, стала звать:
- Котик, котик! Кс-кс-кс!
Котик точно испарился. Ни следа. Я стояла посреди двора с бесполезной шпикачкой в руках, и такая тоска меня взяла! Плюнуть и умереть в ту же минуту.
- Котичек!...
И с громким мурлыканьем кот вынырнул из-под скамейки. Он бежал ко мне и мурлыкал, и нёс хвост вопросительным знаком. А потом увидел шпикачку, и вопросительный знак превратился в восклицательный.
В лифте я прижимала к себе тёплого, пушистого зверя и внушала шёпотом:
- Главное, сразу к маме подкатись. Сразу к маме. Она обязательно поймёт, обязательно.
Кот внимал. Его маленькое сердце колотилось.
И что бы вы думали, как только я впустила своего найдёныша, он деловито огляделся, подошёл к маме, рассерженно и растерянно смотревшей на меня, и лёг на спинку, подставив - ну почешите меня, почешите! - шелковистое персиковое брюшко. Мама наклонилась, пощекотала это доверчивое пузико и сказала:
- А ты не кошка? Ты мне котят не накотишь?
- Нет, - ответила я, - Он котик.
Мама вздохнула:
- Ну, всё. Он втёрся в доверие.
Кот проспал сутки. На семейном совете его нарекли Фениксом, постановили, что ему год, и днём рождения его решили считать день обретения: семнадцатое ноября. Таким образом, сегодня Фенюхе исполнилось четыре года.