Вспомнилось

Я весь 2004 год добросовестно болела, а когда я болею, то делю сон. Сплю с пяти до восьми и с пяти до восьми. То есть утром и вечером. Голова заметно свежеет, но жить со мною рядом становится неудобно: начинаю бродить по ночам, как некий монструозный ёжик. Топ-топ, топ-топ... Что делать, надо занятие придумать, чтобы сидеть тихо и в темноте. Так что вы думаете, я стала смотреть телевизионный чат по тридцать шестому каналу.  Это, конечно, была фантасмагория. Вообразите, набираешь на своём же сотовом сообщение, и оно вылезает в эфир. За свои кровные можешь целую минуту наблюдать, как твой текст синим по белому ползёт в столбце таких же сообщений. Ох, и многим не спалось! Кто с чем, у кого что болит: кто-то ищет напарников на поход или поездку , кто-то рассказывает сальные анекдоты, кто-то знакомится с противоположным полом, кто-то проповедует Евангелие, кто-то устраивает самодеятельную викторину... развлекали сами себя, как умели. Изредка появлялись ведущие, наскоро рекламировали какой-нибудь магазин молодёжной моды и испарялись. Противоположный пол мне был откровенно до лампочки, сальных анекдотов я и так знала множество, но спать-то всё равно не хотелось.

Так вот, к чему я веду. В дни Беслана, когда вся страна, трясясь от мистического ужаса, прилипала к телеэкранам и не знала, как отлипнуть, когда крутили одни и те же кадры - мужчина бежит с девочкой на руках, голова девочки бессильно мотается - чат двинулся умом на сексуальной почве. Вскипел гормонами. Толпы народу собирались на квартирные оргии, которые в просторечии назывались ёмким термином "фак-сейшен", прямо в эфире делались непристойные предложения и обретались немедленные согласия, какая-то жертва собственных же взбесившихся гонад  через равные промежутки времени монотонно выкрикивала: "Е--ть! Е--ть! Е--ть!"
Лечились. Чем могли, чем умели, чем были научены. Трением об незнакомое или полузнакомое тело. Мне это копошение на фоне широко распростёртого подола разрушительницы наслаждений и разлучительницы собраний казалось слегка отвратительным - но другого выхода все эти люди, молодые в основном, не видели. Не были научены никакому другому выходу.