С почином.

Начинаю свою работу в день именин, через неделю после того, как едва не погибла нелепой смертью. Как будто бывает лепая, но это уж за гранью добра и зла. Гуляла с дочкой вечером. Из окна бросили бутылку из-под водки "Московская". Мне открытые ноги осыпало стеклянным дождём. Дочь поёрзала в слинге и вопросительно сказала: "Э?" Я стояла и думала: Ну, я ладно. В принципе, жила грешно и померла бы смешно, ничего сверхъестественного, по барыне и говядина, а Эмиша-то? Эмиша-то?

Я хочу, чтобы по моей смерти что-нибудь осталось.

Тут нельзя не заметить: у меня двое именин, как у гоголевского городничего, и на Антона, и на Онуфрия. И вот сегодня именины номер один, с которыми обязательно забудут поздравить.

Родословная Чёрного Квадрата

У Полины Венгеровой в воспоминаниях ("Воспоминания. Мир еврейской женщины в России XIX века", 2005, Академический проект) читаем:

Однажды утром в пятницу, предшествующую Шабес Хазон (последней субботе перед Тишо бе-Ав), когда мы собрались за завтраком, мама появилась в столовой с деревянной чашей в одной руке и кистью в другой. У нес был торжественный и в то же время взволнованный вид. Чаша в ее руках была наполнена какой-то черной массой. Мы с любопытством смотрели, как она взобралась на диван и нарисовала прямо на красивых розовых обоях черный квадрат. Мы недоуменно спросили её, что все это значит, и она объяснила, что это пятно служит зейхер ле-хурбен, напоминанием о разрушении Иерусалимского храма: после этого евреи стали жить в голусе (изгнании), под властью чужестранцев.

И получилось что-то вроде этого:

Казимир Северинович, если не ошибаюсь, родился в Киеве, где жительство евреям воспрещалось, но детство-то провёл в Подольской губернии. То есть, вполне в черте оседлости!

Век живи, век учись, дураком помрёшь. Кстати, Тишо бе-Ав был неделю назад, 16 числа.