О помятой фалбале, или кто в чём хипповали

[maiorova]

У уважаемой френдессы kosmonozhka в недавнем посте описаны невероятные клёши, пошитые из форменных брюк. Да не просто форменных, а милицейских. И я невольно вспомнила историю, которую одна приятельница у Казанского собора ещё в конце девяностых рассказывала. Делали генеральную уборку на даче, разбирали чердак, и обнаружили там в числе прочей невероятной рухляди джинсы. Спереди штаны себе как штаны, вроде бы даже фирмы Lee. Но сзади... От долгой носки ткань почти полностью вытерлась на ягодицах, до сквозной прорехи, и находчивый штановладелец эту огромную непристойную прореху заштопал. Заштопал разноцветными нитками мулине, умело переплетая их с немногими оставшимися нитями материала. В результате получились классические синие джинсы с весёленькой задницей всех цветов радуги. Умилённо приятельница продолжала:

- Я стала звать папу, посмотри, мол, какой мы антиквариат раскопали, а он пришёл, сел рядом с портками, гладит их, плачет и приговаривает: трузера вы мои, трузера. Он в них хипповал. В семидесятые годы...

У меня тоже были антикварные джинсы клёш. Мама купила их с рук на третьем курсе, то есть за несколько лет до моего рождения. Это было уникальное произведение итальянского швейного искусства. Во-первых, застёгивались они не на молнию, а на кнопки, притом на мужскую сторону. Во-вторых, вместо шлёвок для ремня поверху шла сложносочинённая отделка в виде косички. В-третьих, джинсы были с высокой талией. Однако долго носить их не представлялось возможным, как говорится, "не на человека сшиты". Эта самая талия оказалась более узка, чем клёши понизу, и отнюдь не потому, что клёши вышли чересчур широкие. И вообразите, институт меня привёл в такое состояние, что уже курсу к третьему я в эти нечеловеческие брюки легко и непринуждённо влезала. И носила их ещё пару лет, пока не начали рассыпаться от ветхости. С этими джинсами связан, кстати, один смешной случай. Еду в метро. И вдруг замечаю, что мне на ноги беззастенчиво таращится какой-то пожилой мужчина. Он видит, что я вижу, и заявляет:
- Девушка, вы не думайте, я не на вас пялюсь, а на джинсы. Я портной. Так уже не шьют нигде! С какого они года вообще?
Я честно ответила, с какого. Портной присвистнул и добавил:
- Носите осторожно.

Была поэтесса Мария Веселкова-Кильштедт, у неё есть стихотворение о таких переживаниях:

Скажите, – не случалось вам
Стоять над старою картонкой
И улыбаться кружевам
И вышивке старинной, тонкой?
Случалось – трогать лоскутки.
И, перебрав цветы и ленты,
Вдруг сердцем, сжавшимся с тоски,
Понять, что это – документы?
Вот ваш былой любимый цвет.
А это платье было с рюшью,
Когда приехал к вам сосед
Знакомиться с уездной глушью.
Пускай помята фалбала
Из бледно-розового фая.
Но как пышна она была
На торжестве шестого Мая!
Вот бальный кружевной платок
И бант от первой дамской шляпки;
Пусть для других он лоскуток,
Обрывок жалкий старой тряпки,
Но в жизни каждое звено
У женщин связано с нарядом,
И, как мужчине ни смешно,
Он в сердце женском – с тряпкой рядом.

Comments

[dance-in-round.livejournal.com]

Вот я за это люблю секонд-хенды. Иногда там такое выкапывается - мммм, просто сказка, хотя и редко.

А вообще, у меня в детстве одна из самых горьких обид на мать и бабушку это то, что у нас в квартире, в семье, в жизни не было никакой "истории". Бабушка, кочевая душа, при каждом переезде раздавала, выкидывала и забывала массу вещей, а мать тогда была слишком молодой и просто не имела почти ничего памятного.
Это бабушкино нежелание копить вещи и связывать себя памятью мне стало понятно совсем недавно, когда она более-менее рассказала мне о своей жизни. В детстве мне просто казалось, что у нас "неправильная" семья, и не из-за отсутствия отца, а из-за отсутствия истории и родни. Мы были как бы сами по себе, оторванными, без корня и связей, и без вещей, которые укрепляют тебя во времени. Даже те предметы, которые поездили с бабушкой и которые были в пять раз старше меня на то время, она относилась равнодушно и с некоторой насмешкой. Смеялась и над "мещанскими радостями", обуючиванием быта, безделушками.

А я так и не научилась этой женской привычке - связывать воспоминания с вещами. Для меня старые вещи, вещи антикварные - это вечное напоминание о том, что сама-то я "без корней".

[mona-silan.livejournal.com]

А мне уже и спросить не у кого. Прадед был инженером, обеспеченным человеком. Но от "той" жизни не осталось ничего: ни брошечки, ни ложечки, ни вышивки, ни воротничка, ни какой ерунды вроде солонки. И вроде бы не было ни арестов, ни эвакуаций, ни пожаров. Несколько переездов через всю страну, со стройки на стройку - да. Но хоть что-то должно было остаться? Нет, только десятка два фотографий. И бабушка ничего про детство-юность не рассказывала; ну да она вообще рассказывала мало и общаться с нами не любила, у нее сын дочери был любимым внуком.

[dance-in-round.livejournal.com]

У моей бабушки отец тоже был инженер. Но она его люто ненавидит, и тому были причины, и со второй его семьей никаких дел иметь не хотела, и двоюродную родню всю отвадила.
Так что я теперь вообще никого родни не знаю, а историю семейную - только то, что бабушка последние годы начала рассказывать.